Владимир
Ольшанский – человек, который посвятил свою жизнь искусству клоунады, но не
только на сцене, а и в больничных палатах. Клоун, приглашённый артист Cirque du Soleil, исполнитель
главной роли в спектакле Slava’s Snow Show Славы Полунина, автор книг «Путь клоуна»
(2013) и “The Search for Identity” (2022), а также художественный руководитель итальянского проекта Soccorso Clown. В этом интервью
он рассказывает о феномене больничных клоунов, их уникальной миссии и реальном
воздействии на пациентов.
– Кто придумал больничных клоунов? Ведь это
относительно новое явление, да и во многих странах о нём даже не слышали. Мне
кажется, само словосочетание звучит противоречиво: клоуны развлекают, а
больница – место, где лечат, и не до смеха. Как Вам пришла в голову эта идея?
Где и когда всё началось?
– История появления больничных клоунов удивительна и
даже мистична. Всё началось с Майкла Кристенсена, одного из основателей
американского цирка Big Apple Circus, который сам был клоуном. Его брат, незадолго до
своей смерти от рака, подарил ему старый докторский саквояж. Потеря брата стала
для Майкла огромным ударом, и в один из дней, зайдя в храм, он попросил о
возможности посвятить свою жизнь служению другим. Спустя месяц ему позвонили из
Колумбийского госпиталя с просьбой выступить на мероприятии День сердца для детей, перенесших
операции. Майкл хотел сделать что-то особенное. Вспомнив о саквояже, он надел
клоунский костюм, нашёл белый халат и отправился в госпиталь. Перед этим договорился с главным врачом, который пригласил его, что тот
представит Майкла как своего коллегу, практикующего доктора, с большим опытом
работы. И вот Майкл, с чемоданчиком доктора, идёт по коридорам огромного
Колумбийского детского госпиталя в большой зал, где должно состоятся его
выступление. По пути он раскланивается с родителями и медицинским персоналом,
взирающим на него удивлёнными глазами. Шедший мимо доктор, довольно важного вида,
на ходу бросил: «Между прочим, клоунам нечего делать в госпитале, их место в
цирке». На что Майкл тут же ответил: «Вообще-то и госпиталь не совсем
подходящее место для детей, Вы не находите?» – и с независимым видом проследовал
дальше, заслужив аплодисменты двух-трёх мамочек, стоявших со своими детьми в коридоре.
И вот настал исторический момент, правда, об этом пока ещё никто вокруг не
знает, знаем только мы с вами. Зал полон детьми, родителями, медицинским
персоналом, атмосфера праздника, ибо тут празднуют жизнь. День Сердца.
Главный врач госпиталя, представляет своего коллегу
– врача, с которым он проработал много лет, делает это очень серьёзно, без
всякого намёка на улыбку. На сцене появляется Майкл, с красным большим носом, в
драных клоунских башмаках, в залатанных брюках (таков его клоунский персонаж),
но в белом халате. Зал взрывается хохотом, настолько его появление было неожиданно.
А Майкл заявляет, что он – новый директор госпиталя, только что ознакомился с
распорядком дня, и он ему не понравился. Поэтому, начиная с сегодняшнего дня, в
госпитале вступает в силу новое расписание.
1. Есть не три раза в день, а тогда, когда
захочется.
2. Никаких каш, протёртых супов – гамбургеры
и жареная картошка, конечно, с кока-колой.
3. Конфеты и шоколад – без ограничений.
Зал встречал все эти распоряжения взрывами смеха
и аплодисментами. Успех превзошёл все ожидания. После этого триумфа и была
созданa первая в мире «Ассоциация клоунов-докторов».
– Расскажите, пожалуйста, о Вашей работе в Нью-Йорке до
переезда в Италию. Как называлась эта организация? Как долго Вы там работали?
– Когда я приехал в Нью-Йорк из Ленинграда,
то ожидал, что буду работать в театрах Нью-Йорка, так же как в России. Но, как
я вскоре убедился, жанр театральной клоунады в Штатах был не развит. Все мои
героические попытки играть старые спектакли или придумать новые не увенчались успехом.
Приблизительно в это время Юрий, мой брат, упомянул как-то в разговоре о
возможности работы в госпитале в качестве клоуна. Сразу скажу, что это
предложение показалось мне не очень заманчивым, но работа есть работа, и я
пошёл на просмотр к Майклу Кристенсену, не представляя себе, что этот шаг в
конечном итоге определит мою дальнейшую судьбу. Надо заметить, что в то время я
почти не говорил по-английски и, конечно, очень волновался. Меня одели в белый
халат, и со своим родным клоунским носом, с балалайкой под мышкой, на не сгибающихся
ногах, я отправился в больничные палаты Нью-Йоркского госпиталя, чтобы
попытаться развлечь совершенно незнакомых мне американских людей. Меня втолкнули
в какую-то комнату, полную пациентов, ожидающих своей очереди к врачу, и
сказали: «Ну, давай, работай!» И я выложил весь свой репертуар – пантомиму,
фокусы, сыграл на балалайке и спел какие-то не совсем приличные частушки, которых,
к счастью, никто не понял. После моего, надо прямо сказать, хаотичного
выступления, Майкл спросил у публики: «Ну, как? Пойдёт?» – «Весело, весело», – сказали
пациенты. И меня приняли на мою первую работу в Америке. Я проработал в CCU
(Big Apple Circus, Clown Care Unit) 15 лет. Наша
команда насчитывала около 30 профессиональных клоунов-актеров, специально
обученных работать в условиях больничных структур разного рода: с детьми, в
домах престарелых, с ментально больными детьми и т.д. Деньги организация
получала от частных и общественных организаций. Все клоуны получали
определенную компенсацию за работу.
– Чем отличается работа обычного клоуна от
больничного?
– Клоун в цирке работает с большой аудиторией – он
громкий, яркий, экспрессивный. В больнице всё иначе. Здесь важны деликатность и
чувствительность. Первый контакт определяет всё: если клоун слишком шумный,
дети могут испугаться. Поэтому у нас другой грим, более мягкие образы. Костюм
подбирается с учётом цветотерапии – некоторые оттенки действительно оказывают
целительное воздействие. Больничная клоунада – это синтез театра и цирка, и
здесь крайне важен актёрский подход.
– Можете вспомнить случай из Вашей практики, который
особенно запомнился?
– Одна история навсегда осталась в моей памяти. Её
нельзя назвать весёлой, но она показывает, насколько велика роль больничного
клоуна.
В одной больнице я познакомился с восьмилетней
девочкой, назовём её Тина. Ей было 8 лет. Она страдала от
лейкемии и большую часть своей недолгой жизни провела в госпитале. По какой-то
причине мой персонаж, «Доктор Бобо», оказывал на неё волшебное влияние: стоило
мне просто высунуть из-за двери свой клоунский нос, как она заливалась смехом.
Я почти ничего не делал – просто стоял рядом, говорил что-то простое вроде
«М-м-м-да!» и уходил. Но для неё этого было достаточно. Смеялась
она заразительно. Такое, конечно, бывает только тогда, когда ребёнок принимает
тебя всеми фибрами души. Ну, возможно, за всё это, за редкую улыбку на её лице,
родители и полюбили меня. Дети, больные неизлечимыми болезнями, очень рано
взрослеют. Тина была девочкой спокойной, мудрой, очень рассудительной. И вот в
один не очень прекрасный день... В общем, мне позвонили из
нашего офиса и спросили, не могу ли я прийти на её день рождения – это был её
последний праздник. Родители решили забрать Тину домой, так как врачи дали ей
всего несколько недель. Я не мог отказать. До
сих пор с огромной тяжестью на сердце, я вспоминаю этот день. Собрав свои
нехитрые штучки (фокусы, платочки для жонглирования, гармошку, костюм
клоуна-доктора), я пошёл по указанному адресу. Позвонил. Открыл отец: «Спасибо,
спасибо, что пришёл»! Проводил в гостиную. Там полно детей и взрослых – родственники,
как я потом узнал. Все они пришли попрощаться с Тиной. Она сидела за столом
тихая и грустная. Не помню точно, что я там делал. Но вроде бы дети смеялись, и
даже Тина несколько раз улыбнулась. Мне было не до веселья. Наконец,
попрощавшись со всеми, я ушёл. Через некоторое время я узнал, что Тины больше
нет с нами...
Прошло года два. И вот как-то я встречаю отца
Тины. На руках у него маленький ребёнок. Я здороваюсь, спрашиваю, как они
поживают. Он говорит: «Ничего». А потом: «Познакомься, это маленький Пол. Тина
вернулась к нам вместе с его рождением». Я понял, что клоуны не только
приносят радость, но и становятся частью чьих-то судеб…
Алевтина
Иванова-Поляк
